Новости

Не секрет, что в любой отрасли науки или искусства существует внутренняя иерархия, шкала ценностей, людей, событий, которая лишь отчасти совпадает с внешней. К примеру, многие музыканты и даже любители музыки знают о великих фортепианных традициях Московской консерватории советского периода — классах профессоров Генриха Нейгауза, Александра Гольденвейзера, Константина Игумнова, Самуила Фейнберга. Но сможем ли мы без труда перечислить их ассистентов, замечательных педагогов, беззаветно преданных музыке, учителям и ученикам, так много сделавших для их становления?
Одному из этих рыцарей — Лии Моисеевне Левинсон (1905–2000) — посвящён симпатичный сборник материалов, соединивший музыкантов (Дмитрий Паперно, Дмитрий Башкиров, Инна Малинина, Нелли Ли, Екатерина Царёва, Инна Барсова, Елена Вязкова) и интеллигентных московских слушателей, не мыслящих своей жизни без музыки (математик Эмиль Казанджан, инженер-электронщик Владислав Хевролин).

Нисколько не желая походить на господина Боголюбова (этот герой Сергея Довлатова, главный редактор газеты «Слово и дело», «пережив великих сверстников, автоматически возвысился»), рискну начать рецензию с личных воспоминаний. В декабре 1988 года мы с мамой «с боем» попали на концерт в Малый зал Московской консерватории. Играли Бэлла Давидович и Дмитрий Ситковецкий. Этот вечер стал частью их триумфального московского тура спустя, соответственно, 10 и 11 лет после эмиграции матери и сына (в 1970-е  — и это уже не все помнят  — из СССР уезжали «навсегда»). Из всей программы и тогда, и теперь вспоминается, прежде всего, Третья скрипичная соната (ор. 45) Грига. До-минорная соната в исполнении матери и сына сразили наповал, и, при всём уважении к великолепно игравшему скрипачу, лидерство пианистки в дуэте не вызывало сомнений: Бэлла Давидович увлекла великолепным, ярким, разнообразным звуком (нигде не переходившим опасной грани, за которой дуэт уже не существует как целостность), благородством и естественностью музыкальной речи.

Автор предлагаемого текста — человек необыкновенной судьбы, славы и озарения. Его все называют Блаженный Иоанн, и он действительно несёт в себе дар мистического провидения. Всё, с чем он соприкасается, входит в поле его интеллектуального излучения. Всё, что он оценивает, предстаёт в уникальном освещении и раскрывает тайны, не видимые никому, кроме него. Блаженный Иоанн — проповедник Церкви Любви, мистический поэт, писатель и пианист совершенно особого типа. Для него фортепиано — инструмент познания всего звучащего, инструмент, вмещающий весь космос музыки, но трактуемый столь необычно, как необычно фортепианное звучание всего, воспроизводимого (всегда в ансамбле с партнёром) этим единственным в своём роде пианистом. Квартеты Бетховена ор. 59 Блаженный Иоанн воспроизвёл именно на фортепиано. Подзаголовок «Исполняя «Русские квартеты» поясняет его (и только его!) путь к познанию музыки. Стиль и характер его письма, его догадки и наблюдения столь же уникальны, как и весь облик этой неповторимой личности.

К сожалению, многих замечательных артистов со временем постигает участь мумифицирования былою славой. В прошлом — достижения и «эвересты», в настоящем — атмосфера ритуального мавзолейного преклонения публики перед почившим в творческом небытии кумиром.

Фридрих Шиллер никогда не рецензировал выступления пианистов. Но почему же название его статьи «О наивной и сентиментальной поэзии» вспомнилось мне после посещения двух монографических клавирабендов в Свердловской филармонии?

Народная артистка России, профессор Зинаида Алексеевна Игнатьева принадлежит к числу виднейших представителей отечественного фортепианно-исполнительского искусства. Более полувека пианистка ведёт концертную и педагогическую деятельность. Ученица С. Е. Фейнберга, Игнатьева бережно сохраняет и по-своему развивает как заветы своего учителя, так и традиции других крупнейших представителей отечественной исполнительской культуры.

Общаясь ныне с маститыми консерваторскими профессорами — старейшинами нашего педагогического цеха — студенты и молодые коллеги часто не знают и даже не задумываются об исполнительских достижениях своих наставников в годы расцвета их артистической карьеры, заканчивающейся обычно ранее педагогической. Нередко воспитанники и не могут ознакомиться со звучащим наследием своих учителей, поскольку записи их просто не изданы! Обо всём этом подумалось, когда автор этих строк услышал однажды записи 1960–90-х годов старейшего педагога фортепианного факультета Московской консерватории, заслуженной артистки РФ, профессора Ольги Михайловны Жуковой.

Бах. Полное собрание сольных концертов для клавира. Бах–Вивальди. Два концерта. Камерный оркестр «Виртуозы Москвы», дирижёр Саулюс Сондецкис. Warner Classics

Второй Фестиваль памяти Эмиля Гилельса во Фрайбурге, хотя и поставил несколько частных вопросов, подтвердил главную идею: раз в два года уютный университетский город превращается в одну из столиц фортепианной музыки. Основные параметры те же: за неделю проходят три великолепных клавирабенда, а между ними — образовательные проекты (главным образом, мастер-классы). И всё это в домашней атмосфере Высшей школы музыки Фрайбурга, в которой всё располагает к слиянию профессорско-студенческого «междусобойчика» с интеллигентной публикой.

Сегодня с его именем связывают будущее нашего музыкального искусства. Народный артист РФ, профессор Владимир Овчинников возглавил Центральную музыкальную школу — знаменитые младшие классы Московской консерватории. Его международная артистическая слава шла впереди этого назначения. Именно артистическое имя его известно на всех континентах. И сегодня он демонстрирует блистательную пианистическую форму, готовность к воплощению программ, охватывающих широчайший объём классического наследия и музыку нового времени, мощно поддержанную его исполнительским талантом.