Новости

Музыка Алексея Алексеевича Муравлёва (род. в 1924 г.) звучит постоянно как в России, так и за рубежом, при этом его творческий багаж вновь и вновь пополняется новыми сочинениями. Многие знаменитые музыканты прошлого включали его сочинения в свой репертуар (достаточно упомянуть хотя бы имя Леопольда Стоковского), а известные современные исполнители, такие, к примеру, как Григорий Соколов, продолжают делать это поныне.

Проблема синкретизма творческого и инструктивного в исполнительской педагогике была всегда, остаётся и поныне. Формирование виртуозного исполнительского аппарата порою требует длительных и нетворческих занятий гаммами и технологическими упражнениями. Очевидная скучность подобных занятий для большинства молодых исполнителей провоцирует их на игнорирование важной составляющей профессиональной деятельности. Занимались этой проблемой многие композиторы, своим творческим гением озаряя решение конструктивных задач. Этюды Шопена и Листа не нуждаются в представлении. Знамениты этюды Скрябина op. 65 в нонах, септимах и квинтах, также широко известны 12 фортепианных этюдов Дебюсси, который тоже поставил себе задачу построения фактуры на определённых интервалах. В его цикле есть этюды в терциях, квартах, секстах и октавах с соответствующими заглавиями. Однако идея создания циклического сочинения, в котором творчески решалась бы проблема освоения игры всеми интервалами — от унисона до октавы,  принадлежит современному композитору, известному многим своими монументальными фортепианными концертами и музыкой к многочисленным кино- и мультфильмам, театральным постановкам, мюзиклами и опереттами — председателю Союза композиторов России Владиславу Казенину.

— Фредерик, расскажите о своих первых учителях музыки. Что, на Ваш уже зрелый взгляд, было самым ценным в уроках каждого из них?

Эпиграф проясняет — если не всё, то многое. Во‑первых, что речь пойдёт о клавирной музыке разных эпох; во‑вторых, что речь пойдёт о хорошо ориентированном, то есть специализированном (в зависимости от исполняемой музыки) клавире; в‑третьих, что герой предлагаемой сюиты — хорошо эрудированный (равно и квалифицированный, и рафинированный) клавирист (настаиваю на последнем вместо узкого в данном случае: пианист). Что же до нескольких рифмованных эпитетов в адрес нашего героя, то перефразируя известное высказывание Исаака Бабеля, замечу, что три подряд прилагательных можно позволить только в отношении поистине выдающегося мастера.

В Москву приехал Марк-Андре Амлен — пианист, за которым давно уже тянется шлейф самых восторженных признаний мировой музыкальной критики. Его сравнивают с великими, его яркое композиторское дарование великолепно дополняет уникальный пианистический талант, феноменальную виртуозность в самом глубинном и разностороннем трактовании этого понятия. Это имя давно на слуху и у нас, живущих в России. Имя, но не само искусство Амлена. Вот почему, когда мне довелось узнать, что Амлен приезжает в Москву, я решил непременно быть на его концерте.

Их действительно было четверо — четверо юных исполнителей двух фортепианных концертов, более полстолетия дожидавшихся своего возрождения. Концерты принадлежали перу потерявшегося в безумной истории первой половины ХХ века композитора Всеволода Петровича Задерацкого (1891–1953), предназначались для детей и были воспроизведены с оркестром в год 120-летия со дня рождения автора во Львове. А главными героями оказались четверо 10–11‑летних пианистов.

Tворчество композитора Леонида Гофмана безусловно отличается яркостью и разнообразием, но, к сожалению, оно еще недостаточно широко известно, несмотря на свои очевидные достоинства. Постараемся в какой-то мере восполнить этот пробел и познакомим читателей нашего журнала с одним из его произведений. Это «Три пьесы для фортепиано», написанные в 2004 году.

Отбушевали летние «страсти по Чайковскому»: «переформатированный» конкурс благополучно завершился, стал историей и уже успел покрыться легкой пеленой забвения — в наполненной информационными поводами музыкальной жизни Москвы, страны и мира. Главное, конечно, чтобы не забылись со временем имена его триумфаторов. Гран-при конкурса и первую премию в своей номинации получил Даниил Трифонов (Россия). II премия — Йол Юм Сон (Корея), III премия и Приз за лучшее исполнение обязательного сочинения («Чайковский Этюд» Родиона Щедрина) — Сенг Чжин Чо (Корея), IV премия и Приз Владимира Крайнева — Александр Романовский (Украина), V премия — Алексей Чернов (Россия). Своими размышлениями о лауреатах конкурса поделился знаменитый Дмитрий Башкиров — один из самых авторитетных пианистов-педагогов мира.

— Сколько я помню себя, я всегда играл на фортепиано. Мне кажется, я начал играть на рояле раньше, чем научился читать и писать. В пять лет я поступил в Венскую академию, а в 11 лет — дебютировал в Вене с Первым концертом Бетховена. У меня были фантастические учителя, и в дальнейшем моя карьера развивалась очень постепенно, шаг за шагом.

Не только эпиграф, но и каждое слово в заглавии заимствованы у Роберта Шумана. Двадцатипятилетний пылкий Флорестан (один из псевдонимов Шумана) писал в «Neue Zeitschrift für Musik» 23 октября 1835: «В своих последних сочинениях Мошелес избрал путь, который не мог не отразиться на его виртуозности <…> Теперь он вступает в более темные и таинственные области, не заботясь, как он это делал раньше, о том, чтобы понравиться толпе <…> Однако проходящая здесь романтическая струя совсем не та, что у Берлиоза, Шопена <…> то есть не та, что стремится вперед, далеко оставляя позади общую культуру современности; она скорее обращена вспять — это романтика старины, подобная той, которая с такой силой глядит на нас из готических храмовых сооружений Баха, Генделя и Глюка».