Валентин Сильвестров. Вторая соната

Валентин Сильвестров — один из выдающихся композиторов нашего времени. Начало его творческого пути пришлось на эпоху «авангарда 60 х», в период т. н. «оттепели». Уже на раннем этапе его творческие достижения были отмечены в 1967 году Международной премией им. С. Кусевицкого, а в 1970 году — премией международного конкурса Gaudeamus. Он выстоял под огнем уничтожающей критики, пережил период отторжения и победил. Сегодня его музыка получила мировую известность, вошла в репертуар таких знаменитых музыкантов, как В. Ашкенази, В. Федосеев, А. Любимов, Г. Кремер и многих других, звучит в самых различных концертных залах многих стран.

Музыка Сильвестрова — это особый мир, мир удивительный, гармоничный и неповторимый. Это некий звуковой космос, бескрайнее пространство, окрашенное теплотой лирического ощущения и глубоко личностного чувственного наполнения. Вспоминаются слова самого В. Сильвестрова: «Музыка — это пение Мира о самом себе». Автор предстает перед нами как философ, осмысливающий современный мир и человека в нем. Сильвестров причислял себя к художникам–лирикам, задача которых «действовать не на основе намеченных задач, а на основе интуитивных вслушиваний». Композитор не стремится создавать в своем творчестве нечто вроде «документа эпохи». Его творчество — скорее «картина Мира, преломленная сквозь призму внутреннего мира человека, поданная через идею близости человека к природе.

На протяжении творческого пути композитор обращается к разным, в том числе, авангардным техникам письма. Но трактует их вольно, в стороне от догматического подчинения, сообразуясь исключительно с собственной творческой волей и конкретным смысловым вектором замысла. Очевидно также разнообразие жанров, к которым обращается Сильвестров. Ему в равной степени подвластны и крупные, развернутые композиции, и миниатюры. Не пренебрегает он и прикладной музыкой.

Произведения для фортепиано — значительная часть творческого наследия композитора. Это область, в которой запечатлены основные вехи его стилевой эволюции, творческих исканий; область новаторства и кристаллизации стиля. К жанру фортепианной музыки автор обращался в разные периоды творчества. Среди основных сочинений — 5 пьес для фортепиано (1961), Триада для фортепиано (1962), Классическая соната (1963, ред. 1974), Элегия (1967), три сонаты (1972, 1975, 1979), Старинная музыка (1973), «Китч-музыка» (1977), Отдаленная музыка (1956…1993), Устная музыка (1998–99), Багатели (1958…2000) и др.

Эти произведения отмечены исключительным богатством образов. Рояль у Сильвестрова — действительно «король инструментов»! Он может быть нежным и певучим, но может быть по-оркестровому мощным и объемным. Композитор использует все разнообразие тембровой палитры инструмента! А использование нетрадиционных приемов звукоизвлечения только обогащает его звучание, являясь не самоцелью, а средством решения поставленной художественной задачи, неотъемлемой частью общего замысла.

Вторая соната для фортепиано (1975) относится к первому периоду творчества композитора, к периоду авангардных исканий. Обращаясь к атональности, сонорике, нетрадиционным приемам звукоизвлечения и элементам полистилистики, композитор трактует их глубоко по-своему. Эти средства формируют особую звуковую ауру сонаты — развернутой моноформы, не делимой на части.

Соната начинается с неторопливого движения голосов в крайних регистрах, с «мотивов бликов». Сильвестров переосмысливает привычные для классической сонаты соотношения мелодии и фоновых элементов. Образуемая движением интервалов линия по-своему уникальна! Пуантилистическая ткань опирается на кванто-мотивный синтаксис, состоит из кратких мотивов импульсов. Определенная степень ритмической плотности движения создает ощущение линейности, объединяет мотивы в более протяженные построения. Мотивы повторяются в разных регистрах в динамике от pp до f, создавая эффект безграничного пространства, стереофонического звучания. Происходит как бы чередование дальнего и ближнего планов. Затем появляется аккорд — два минорных трезвучия на расстоянии малой секунды (пример 1).

Композитор использует технику индивиуального сонора, столь распространенную в музыке второй половины ХХ века. Это «авторский», сочиненный аккорд. Его «ключевая» позиция и особое значение в формообразовании — своеобразный стилевой знак композитора. Аккорд повторяется несколько раз, устанавливает принцип диалога, чередуясь с развитием начальных мотивов. Аккорд этот — очевидный тематический элемент, объединяющий первый раздел формы, он узнаваем при слуховом восприятии именно как тематическая идея. Его звучание в нижнем регистре создает атмосферу таинственности и напряженности. Особой задачей для исполнителя является акцентирование внимания слушателя на возвращении этого аккорда в разном смысловом контексте.

Но вот мы слышим появление нового мотива, диатонической секвенции, построенной на трихордовой «попевке» (пример 2). Это своеобразный стилевой знак, «воспоминание», отсылка к тональности, к музыке других эпох. Возникает ощущение щемящей грусти, чего-то знакомого, но постоянно ускользающего, неуловимого… Этот мотив — символ завершения раздела формы. Развиваясь в виде свободной имитации, мотив спускается из верхнего регистра в нижний, движение и динамика затихают.

Все эти мотивы будут широко развиты в разработочном разделе. Нагнетание, приводящее к кульминации, создает в воображении образ бури, стихии. Аккорд из 1 го раздела и трансформированный мотив секвенция звучат напряженно, угрожающе. Параллель с образами природы не случайна. Вновь приведем слова самого Сильвестрова: «Дело в том, что природа — это тоже музыка, и если ты имеешь слух, то ты ее слышишь». «Гром с его разнообразием звуковой палитры — это сочетание угрозы с печалью, раскаты, отдаленное пространство, откуда доносится гром, создает эффект метафорической элегичности. В моих авангардных сочинениях я черпал в природе, как бы заимствовал, ее звуковые процессы, которые имеют музыкальное происхождение, вызывают какую-то эмоцию, скажем печали».

Неожиданным драматургическим ходом и интересным художественным решением является появление в репризном разделе диатонического хорала ppp (пример 3). Хорал исполняется Una Corda, приглушенно, как бы доносясь издалека. Музыка слышна сквозь «патину времени». Это своеобразная цитатная ссылка на стиль, на музыку предшествующих эпох, не цитата в привычном смысле слова, но аллюзия.

Особенное значение приобретает последний раздел, носящий кодовый характер. Кодовость, своеобразное «послезвучие» будет характерно для произведений следующего периода творчества Сильвестрова, произведений, выдержанных, по словам автора, в характере постлюдий. Композитор говорит: «Если форма кончилась по всем параметрам и, тем не менее, продолжает звучать в незримом, неслышимом пространстве, это определяет ценность сочинения, свидетельствует о нем как о свершившемся онтологическом факте».

Мы вновь слышим «заключительный» диатонический мотив секвенцию. Начинаясь в высоком регистре, зыбкий «мотив отзвук» создает образ «бескрайней дали», «поднебесного пространства», «другого мира». Его ностальгическое звучание лишь несколько раз в конце прерывается появлением интонаций из предыдущих разделов. Соната заканчивается перекличкой мотивов и истаиванием последнего взятого звука…

Эта соната посвящена пианисту Алексею Любимову, чье мастерское исполнение тонко передает все нюансы авторского замысла. Произведение требует от исполнителя большого внимания к звуковой палитре, интонированию материала и приемам артикуляции. Занимая заметное место в творчестве композитора, Вторая соната, безусловно, должна занять достойное место в репертуаре современных пианистов и в программах концертов.