Полет — нормальный

Пожалуй, любому артисту известно, что в серии премьерных спектаклей страшней всего второй: уходят мандраж и предельная мобилизация, приходит не всегда оправданная уверенность («сейчас всё пойдёт по накатанной»); как результат, — вылезают недоделки и шероховатости. Второй фестиваль — как вторая премьера: на этом этапе часто отсеиваются конъюнктурные, нежизнеспособные проекты и остаются живые и естественные.

Второй Фестиваль памяти Эмиля Гилельса во Фрайбурге, хотя и поставил несколько частных вопросов, подтвердил главную идею: раз в два года уютный университетский город превращается в одну из столиц фортепианной музыки. Основные параметры те же: за неделю проходят три великолепных клавирабенда, а между ними — образовательные проекты (главным образом, мастер-классы). И всё это в домашней атмосфере Высшей школы музыки Фрайбурга, в которой всё располагает к слиянию профессорско-студенческого «междусобойчика» с интеллигентной публикой. Действующие концертные лица — Кристиан Захариас, Григорий Соколов, Игорь Левит; преподающие — снова Захариас, Дмитрий Башкиров, Роберт Левин. По сравнению с предыдущим фестивалем есть функциональные повторы (Соколов, Башкиров, Левин), но они вызваны самой репутацией артистов и педагогов. И, конечно, на капитанском мостике снова профессор Феликс Готлиб, создатель и глава Фонда Эмиля Гилельса.

Феликс Готлиб: «Я вижу фестиваль в развитии»

— Многие проекты с течением времени меняются (иногда в нюансах, а бывает, что и кардинально). На первый взгляд, Фестиваль памяти Эмиля Гилельса, задуманный в единстве концертного и образовательного, в базовых вещах не претерпел изменений. Только два года назад фестиваль с такими именами и в таком месте представлялся слегка экстравагантным, а сейчас — привычной чертой культурного ландшафта. И уже ясно, что дальше — не тишина. Но что?

— Маленькая корректура. Задумано всё это было лет 5 назад, осуществлено же в позапрошлом году. И сейчас я вижу фестиваль в развитии. Уже произошли некоторые изменения, добавления. Например, и в этом, и в 2016 году (когда исполнится 100 лет со дня рождения Эмиля Григорьевича Гилельса), помимо концертов и мастер-классов, мы предлагаем лекции или, если угодно, интерактивные занятия, размышления артиста на заданную тему и дискуссию с аудиторией. В этом году Кристиан Захариас рассказал, «почему Шуберт звучит как Шуберт». Акцент был сделан на шубертовской интонации и гармоническом языке. Зал был полон, и публика осталась в восторге. В следующий раз в подобном жанре выступит знаменитый своей фантастической эрудицией Роберт Левин. Для меня очень важно, чтобы хотя бы один артист фестиваля выступил и в роли педагога: в позапрошлом году это была Лилия Зильберштейн, сейчас — Захариас, а в 2016 — Андраш Шифф.

— Два года назад я спросил Вас о ключевом организационно-финансовом аспекте: как удалось провести в небольшом университетском городе фестиваль с такими именами? К тому же — в городе, не имеющем непосредственного отношения к Гилельсу. Сейчас у проекта уже есть положительная «кредитная история». Итак, стало легче или труднее?

— Давайте разделим эти аспекты. Организационная сторона — это команда опытных и заинтересованных людей, и почти все остались с прошлого фестиваля. Что касается финансового аспекта — постепенно становится легче. Так мне кажется. Любое дело, идея должны расти. С самого начала никто не осыпет вас ни розами, ни деньгами. Что касается величины Фрайбурга, должен заметить, что и здесь, и вообще в Германии понятие провинции относительно. Всё рядом. Фрайбургцы посещают концерты в Баден-Бадене (каких-то 100 километров отсюда), французских Кольмаре или Страсбурге, швейцарских Базеле, Цюрихе. Всюду. Гилельс когда-то играл во Фрайбурге. И это имя живо. Мы ощущаем всё большую поддержку, в том числе финансовую.

— Во-первых, очень важна атмосфера, сама публика, её внутренняя готовность. Во-вторых, я уже говорил, что для меня принципиальна направленность фестиваля в будущее, участие в мероприятиях профессоров и студентов Высшей школы музыки. Мастер-классы для них бесплатны, студенты получают пятидесятипроцентную скидку на билеты. В большом двух-трёхтысячном зале люди могут не встретиться даже в фойе. А здесь — «всего» 700 мест, уютная атмосфера и рядом тот пианист, кто играл вчера, и тот, кто завтра даст мастер-класс. Эти встречи и создают атмосферу. И я слышу отзывы людей, подтверждающие правильность идеи. И потом, в Городском концертном зале 1.200 мест, и даже продав все билеты, фестиваль не окупил бы себя. Так что разница в 500 мест погоды не делает.

— На сайте Фонда Эмиля Гилельса уже опубликована программа фестиваля 2016 года. В ней снова значится клавирабенд Григория Соколова. Можно ли назвать его символом или талисманом фестиваля и объявить, что пока Григорий Липманович вообще будет играть, он будет играть и во Фрайбурге? Другая сторона вопроса — новые фигуры: насколько радикально будет обновляться состав участников?

— Никаких искусственных планов я не ставлю. Мне хотелось бы видеть артистов, разделяющих определённые ценности, отношение к искусству. Соколов невероятно близок мне музыкантской направленностью. Ни первый фестиваль, ни юбилейный (в год 100-летия со дня рождения Э.Г.) я без него не представляю. Конечно, может случиться, что когда-нибудь он не приедет. Кстати, на нынешнем фестивале мне хотелось видеть и Евгения Кисина [пианист играл во Фрайбурге в 2012 — здесь и далее прим. ред.], но он уже 2 года назад знал, что не сможет. Но он будет в 2016-м, и на его домашней странице наш концерт уже стоит. На нынешнем фестивале впервые выступал Игорь Левит. Этот молодой пианист растёт, как на дрожжах. Кстати, я пригласил его ещё до того, как он записался на «Sony Classical» и заключил контракт с IMG Artists. Он мне очень интересен, и, надеюсь, в будущем поучаствует в фестивале. Он очень многосторонний артист — играет и соло, и с оркестрами, и камерную музыку. А о его серьёзности говорит репертуар: в 27 лет блестяще записать пять последних сонат Бетховена — это, знаете ли…

— Несколько слов о программно-жанровых перспективах фестиваля. Фортепианный дуэт (Марта Аргерих — Лилия Зильберштейн) уже был 2 года назад. Например, есть ли мысли о камерных программах?

— Один из концертов 2018 года хотелось бы сделать камерным. Ведь Эмиль Григорьевич играл массу камерной музыки, в том числе с сестрой — Елизаветой Гилельс и с её мужем — Леонидом Коганом. Намётки есть, подумаем. Что касается репертуара — каждый привозит, что сейчас играет. Естественно, не хочется повторять сочинения на близком расстоянии. На разных фестивалях — пожалуйста, это даже интересно. Например, ля-минорную сонату Моцарта (КV. 310) в прошлый раз играл Соколов, в этот — Захариас; Третью сонату Шопена в 2012-м — Кисин, а теперь — Соколов. Услышать этот шедевр в исполнении таких пианистов — колоссальное переживание.

— Каковы новости Фонда и архива Гилельса?

— Мы практически переработали сайт, насытив его новыми возможностями. В частности, посетители могут покупать компакт-диски. Кстати, к этому фестивалю вышел CD Эмиля Григорьевича в дуэте с Яковом Заком и Яковом Флиером.

В запасниках у нас множество материалов и документов. Интересным результатом первого гилельсовского фестиваля было обнаружение сведений примерно о 20 концертах Э.Г., о которых раньше не было известно (т.  е., они отсутствовали в его концертографии). Люди открыли архивы с программками, вспомнили бисы. Вскоре мы это выложим. Ну, и к 100-летию кое-что прибережём…

— Объявлено, что в 2016 году выйдет книга о Гилельсе Соломона Волкова. Каков её жанр, как она соотносится с известными трудами Григория Гордона и Елены Федорович?

— Это будет эссе. Кстати, если в первой книге Гордона [«Эмиль Гилельс. За гранью мифа». М., 2007] было много биографического материала, то вторая [«Эмиль Гилельс и другие». Екатеринбург, 2010] очень публицистична. Вот книга Федорович [«Неизвестный Гилельс». Екатеринбург, 2012; авторы концертографии — Д. Рэйнор, Ф. Шварц] — достаточно подробная монография. Очень ценю эту работу. Кстати, её сокращённый вариант — и по сей день единственная биография Э.Г. в интернете — доступен на нашем сайте (статья в русской Википедии не считается — там множество глупостей и даже нечистоплотных вещей). Взгляните на годы жизни Э.Г. — они поразительно совпадают с временем существования Советского Союза. Вот этот аспект и собирается исследовать Волков. В этой области он очень силён. К тому же, он всегда был колоссальным поклонником Гилельса.

— Собираетесь ли вы издавать записи с концертов фестивалей (монографии или лучшие фрагменты)?

— Исключено. На каждом фестивале пишется только один концерт. В 2012 году это была программа Аргерих—Зильберштейн, в этом году — Левит, в 2016-м — Шифф. И все права принадлежат артистам. Правда, концерты Соколова тоже записываются для его архива, и он решает, что можно дать. В любом случае, если тот или иной артист пожелает обнародовать запись, у нас есть только одно право — указать, где и когда она произведена.

Минуты шуберта

Кристиан ЗАХАРИАС. 24 марта 2014
В. А. Моцарт. Сонаты для клавира
a-moll (KV. 310), F-dur (KV. 533/494)
Ф. Шуберт. Соната B-dur, D. 960

При всём многообразии артистической деятельности Кристиана Захариаса (в любой биографии о нём говорится как о пианисте, музыковеде, дирижёре, организаторе фестивалей) именно фортепиано было и остаётся главным его делом. Пианистическое реноме артиста бесспорно и подтверждено многочисленными премиями (ECHO Classic, «Золотой диапазон», «Шок», «Исполнитель года» по версии MIDEM и т. д.). В 2013 году он стал первым немецким пианистом за 30 лет, выступившим в Карнеги-холле. Главной «специализацией» Захариаса признана музыка Гайдна, Моцарта, Бетховена и Шуберта. В этом смысле концерт во Фрайбурге был показательным: в программу вошли «послания городу и миру».

Моцарт в трактовке Захариаса по-своему прекрасен; все исполнительские идеи доведены до конца; великолепной кристальностью и чистотой отмечены как темы, так и пассажи. Дальнейший рассказ, пожалуй, напомнит некоторые литературные сочинения «открытой архитектуры», с несколькими финалами по желанию заказчика. Если вы не готовы к сонате ля минор (KV. 310), в которой ничто не напомнит вам о драматизме Sturm und Drang («Буря и натиск»), к монологу Гамлета, прочитанному шёпотом; если в этой музыке вы предчувствуете Патетическую или Семнадцатую сонаты Бетховена, — значит, Кристиан Захариас — герой не вашего романа. Но если означенная моцартовская соната — вещь в себе, прекрасное мгновение эпохи, то в исполнении немецкого пианиста она сразит вас наповал. И вы оцените удивительные превращения Скарлатти в Гуммеля, нюансы piano и бережливость, с которой Захариас будто рассматривает и просеивает на ладони крупицы золотого песка.

Но если сонаты Моцарта представляли для меня скорее «естественно-научный» интерес, шедевр Шуберта подарил минуты наслаждения. Именно минуты: несмотря на всю необъятность четырёхчастного опуса, он промелькнул, как мгновение. С первой темы и до самого конца Соната си-бемоль мажор (D. 960) и в звуке, и в форме стала воплощённым единством противоположностей — тепла и холода, близости, интимности — и отстранённости. Едва появившись и представившись, каждый новый «персонаж» с достоинством занимал своё место, и, как в театре, для каждого у Захариаса находился свой свет. Финальный элемент гармонии — тишайший зал Hochschule: как говорится, дышали и то через раз.

Просто соколов. часть 2

Григорий СОКОЛОВ. 27 марта 2014.
Ф. Шопен. Соната № 3 h-moll, ор. 51
Десять мазурок

Восторженные отзывы о шопеновской программе Григория Соколова слышны с января 2014, когда он стал её играть. И они абсолютно оправданны. Соколов снова оперирует смыслами, а затем уже звуками; его всеохватный пианизм оказывается «всего лишь» средством, отправной точкой бесконечного движения в глубину.

Главная идеей Третьей сонаты Шопена у Соколова стал контраст-сопоставление звуковых образов ноктюрна и траурного марша. Траурность слышалась даже там, где ей, казалось бы, нет места — в нарочито метричной (в первом проведении) побочной партии первой части. Момент схождения — в медленной части: бытие между адом и раем, землёй и небом одновременно завораживало и пугало. Соната в целом у пианиста вышла отчётливо нарративной: главные темы первой и четвёртой частей (финала) излагались немного в slow motion (замедленном движении); повествование на мгновение оттенил шелест скерцо. В некоторых местах Соколов намекнул на свою любимую музыку послешопеновского времени: так, в среднем разделе скерцо обнаружились зерна Прелюдии, хорала и фуги Сезара Франка.

Мазурочное отделение было решено, как «драма жизни» (Борис Асафьев); пианист до предела обострил контраст «концертных» и «интимных» мазурок. Первые игрались предельно риторично, ритмически акцентированно. Знаменитая мазурка Des-dur, ор. 30 № 3, из-за этого приобрела полонезные черты. Мазурки «не для танцев» иногда уходили в тишину почти за гранью слышимого. Финал программы — два прощания: в мазурке cis-moll, ор. 50 № 3, свет гаснет вокруг, а в «предсмертной» мазурке f-moll, ор. 68 № 4 — и в самом человеке.

Как обычно, было и «третье отделение» из 6 номеров, и в нём царил Шуберт. Подряд были исполнены три из четырёх экспромтов, ор. 90 (Es-dur, Ges-dur, As-dur), вторая из «Трёх пьес для клавира» (D. 946). А затем — ещё одна мазурка Шопена g-moll (ор. 67 № 2) и ми-минорный Вальс Александра Грибоедова. «Какой прекрасный лендлер Шуберта!», — воскликнул пожилой немецкоговорящий слушатель. Нет, это был не лендлер! Но звуковая аура, созданная пианистом, и весь контекст концерта превратили пьесу для детских музыкальных школ в маленький шедевр, под которым, уверен, подписался бы F. Sch.

Флюиды благородства

Игорь ЛЕВИТ. 29 марта 2014
Л. Бетховен. Сонаты Es-dur ор. 109,
As-dur ор. 110, c-moll ор. 111

В карьере 27-летнего уроженца Горького (так в 1987 году ещё назывался Нижний Новгород) Игоря Левита, приехавшего с семьёй в Германию в 8 лет, пожалуй, ключевую роль сыграли два международных конкурса и один компакт-диск. В 2004 он выиграл Международный конкурс в Хамаматсу, годом позже стал вторым на Международном конкурсе имени Артура Рубинштейна в Тель-Авиве, завоевав впридачу «букет» призов («зрительских симпатий», «за лучшее исполнение камерной музыки»). В августе 2013 на лейбле «Sony Classical» вышел двойной CD пяти последних сонат Бетховена в исполнении Игоря Левита. Лейтмотив откликов прессы вполне отражает фрагмент рецензии обозревателя знаменитого журнала «The New Yorker» Алекса Росса: «Спустя несколько минут я был ошеломлён. В этой игре есть техническое совершенство, обаяние тона, интеллектуальный драйв и качество, которое немцы определяют как Innigkeit (сердечность, проникновенность) и которое так трудно выразить словами».

За некоторыми исключениями, соглашусь с американским коллегой. В кричащем мире современного пианизма Левит выделяется камерностью, вниманием к нюансам и «старомодностью» в лучшем смысле слова. О ней мечтают те, кто ещё не забыл артистов, не спешивших на поезд или самолёт, чтобы назавтра сыграть сотый концерт в сезоне.

Пожалуй, Игорь Левит более всего может быть назван пианистом piano и mezzo-piano. В драматических кульминациях его звуку иногда не хватает масштабности и объёмности. Но тихие места просто поражают: Ариетта Тридцать второй сонаты уносилась в небесные сферы, с которыми в этом (и не только) сочинении, несомненно, разговаривал Бетховен.

Ещё одна великолепная черта пианизма Левита — детальное слышание музыкальной ткани, особенно в полифонии: образцом могла бы служить идеально выстроенная рассредоточенная фуга из Тридцать первой сонаты.

Игра Левита ещё не свободна от преувеличений, не совсем оправданных звуковых резкостей; так бывает, когда выразительный музыкант стремится к ещё большей выразительности. Но эти минусы искупаются флюидами благородства и красоты, идущими от замечательного артиста.

На сайте Фонда Эмиля Гилельса уже опубликована программа фестиваля 2016 года. Играют Григорий Соколов, Евгений Кисин; играет и преподаёт Андраш Шифф; преподаёт и читает лекцию Роберт Левин; преподаёт Лилия Зильберштейн. Ну и, конечно, приезжает award-winning author (дословно: «автор, выигрывающий награды») Соломон Волков. Описав круг, Третий фестиваль памяти Гилельса вернётся практически к «шорт-листу» участников Первого. В нынешнюю пору фестиваля повторяемость имён, безусловно, не мешает его нормальному полёту. В отдалённом будущем, возможно, и понадобится более отчётливая ротация кадров, но искусственно ускорять её вряд ли стоит. Итак, запишем: Фрайбург, март — там же, тогда же.