Два с небольшим года назад мы рассказывали читателям о музыкальном фестивале к 120-летию со дня рождения Самуила Евгеньевича Фейнберга (1890–1962) в Московской консерватории («Древо и плоды», «PianoФорум» № 3, 2010). И, в частности, сетовали на обидное незнание сочинений С. Е. Между тем, вне контекста композиторского творчества Фейнберга его пианизм, пресловутые «педагогические принципы» подобны дереву с высохшими корнями. «Подоспевший» полувековой юбилей со дня смерти, отмеченный концертом 22 октября 2012 в Малом зале Московской консерватории дал некоторые поводы для оптимизма.
Самуила Фейнберга по-прежнему продвигают, прежде всего, пианисты круга Виктора Мержанова: преподаватели, студенты, аспиранты возглавляемой им фортепианной кафедры. Ученик, продолжатель и адмиратор Фейнберга (а, наряду с ним, и таких представителей московской школы, как Николай Мясковский, Анатолий Александров и Евгений Голубев), Виктор Карпович не смог из-за болезни открыть юбилейный концерт; за него это сделал Михаил Лидский.
Уже говорилось о поводах для оптимизма. Вот они: во‑первых, почти заполненный зал, чего раньше в подобных случаях не наблюдалось; во‑вторых, и это главное, ясное понимание фейнберговского композиторского стиля молодыми пианистами. Ученик Юрия Слесарева Саори Тэсима убедительно провёл слушателей через полифонические лабиринты Шестой сонаты (еще немного, и мы поймём, что этот шедевр конгениален высшим образцам жанра у Скрябина, Рахманинова, Метнера, Мясковского, Прокофьева, Шостаковича). Аспирантка класса Михаила Лидского Светлана Елина была столь же убедительна в Фантазии № 2, ор. 9.
Обширная (иногда — утомительная, но это неизбежно в сборных концертах) программа представляла Фейнберга во всей красе: фортепианная, камерная музыка, а также обработки. Среди последних восторг публики вызвали Три детские песни Чайковского (из ор. 54) — «Весна», «Мой садик» и «Детская песенка». Фейнберг, которого часто ассоциируют с виртуозностью, масштабностью и фактурными излишествами, предстает здесь мастером нюансов; музыкальная ткань сложна, но прозрачна и даже ажурна. Означенные транскрипции вокальных сочинений Чайковского, вкупе с песней Мусоргского «По-над Доном сад цветет…» (а в первом отделении — и Первой сюитой для фортепиано, op. 11) великолепно исполнил Александр Малкус.
Но главным героем концерта вполне ожидаемо стал Михаил Лидский, и это несмотря на то, что пианист выступал только в ансамблях. С давним партнёром Алексеем Лундиным была сыграна Скрипичная соната op. 46. Изюминкой концерта стало рассредоточенное (между другими номерами) исполнение вокальной музыки Фейнберга — на стихи Блока (2 из 3 романсов, ор. 7), Пушкина (4 из 8 романсов, ор. 26), Лермонтова (2 романса из разных опусов), а также шотландская и английская песни из цикла «Пять песен народов Запада», ор. 18. В этом списке самые ранние образцы относятся к началу 1910-х, самые поздние (пушкинские романсы) — к 1936–1937 годам. Миниантология вокального Фейнберга — весьма интересный срез его стиля в целом. С.Е. продолжает танеевско-метнеровскую линию русского романса; взаимоотношения голоса и фортепиано столь сложны, что часто неизвестно, кто кому аккомпанирует. В некоторых случаях заметно, что автор слишком уж боится предсказуемых интонационных решений. К примеру, в романсе «Я помню чудное мгновенье» (ор. 26 № 6) стремление написать по-другому, чем Глинка, приводит, на мой взгляд, к конфликту со стихотворением. Но сколько шедевров вокруг, сколько тонких мыслей и погружений в поэтический строй Пушкина, Лермонтова, Блока! За эти погружения огромная благодарность дуэту Алиса Гицба — Михаил Лидский; в их ансамбле были и общность звуков, и родство мыслей.
До следующего юбилея С. Е. (125 лет со дня рождения) в 2015 году остается всего ничего, но мне почему-то кажется, что у нас будут хорошие поводы вернуться к этому автору раньше.
