Пламенеющее сердце: Мария Вениаминовна Юдина в воспоминаниях современников.
Серия «Зерно вечности». М., 2009. — 680 с., ил. Тираж 1.000 экз.
Чем дальше от нас физическое время Марии Юдиной, тем яснее, что ее пианистические вершины — лишь плоды мощного древа. И как ни прекрасны эти плоды, но именно корни юдинского древа, всеохватная духовная мощь Юдиной до сих пор питают отечественную культуру.
В современном мире искусства, зараженном конкурсоманией, где мерой пианизма часто является количество нот в единицу времени, интерес к М.В. — вполне реальный и осязаемый. Первой ласточкой был сборник 1978 года («Мария Вениаминовна Юдина. Статьи. Воспоминания. Материалы»); по понятным цензурным ограничениям советского периода далеко не все темы вообще могли быть освещены, тем более — освещены без стыдливых умолчаний.
В последние 15 лет Юдина, по прихоти судьбы, получает то внимание, которого она была лишена при жизни. Один за другим выходят и сборники, целиком посвященные Марии Вениаминовне, и связанные с ней, так сказать, по касательной. Четыре издания должны быть отмечены особо: «Лучи Божественной Любви» (СПб., 1999), «Вы спасетесь через музыку» (М., 2005); также диптих 2008 года — «Обреченная абстракции, символике и бесплотности музыки» (письма 1946–55 годов) и «Жизнь полна Смысла» (переписка 1956–59 годов).
Как и предыдущие, новый сборник составлен и отредактирован источниковедом, литературоведом, историографом Юдиной Анатолием Кузнецовым. В издания вошли воспоминания о Марии Вениаминовне; одни почерпнуты из уже опубликованных собраний (в ряде случаев старые материалы «надстроены» устными интервью или «дописками» более позднего времени); другие — из собраний, посвященных людям из близкого окружения пианистки или связанных с ее родиной (альманах памяти Михаила Бахтина «Диалог. Карнавал. Хронотоп», ред.-сост. Н. Паньков, Витебск—Москва, 1992–2003; а также «Невельские сборники», сост. Л. Максимовская, СПб., 1996–2008). Наконец, некоторые воспоминания публикуются впервые.
Сборник получился почти необъятных размеров: в нем около 100 материалов, от нескольких строк до нескольких десятков страниц. Тем не менее, он отмечен и внутренним смыслом, и энергией целостности. Редактор-составитель предложил аналог музыкальной структуры. Три раздела сборника — Тема, Вариации и фуга — не просто красивая аналогия с музыкальной формой. За темой (воспоминания родных) следует ряд вариаций — «духовного становления», «зрелости и учительства», «исполнительства», «Юдина и вера». «Фуга» — соединение полифонии юдинских контрастов в симфонию ее Веры, в ее Вечную Жизнь и Вечную о ней Память: в этом последнем разделе о Юдиной говорят люди в подлинном смысле слова воцерковленные, для которых ее искусство суть служение и приближение к Божественному откровению.
Одно из главных достоинств книги — неисчерпаемость заложенных в ней сюжетов. Читатели разного уровня подготовки найдут в сборнике свои, особые темы и пунктиры.
Позволим себе предложить один из таких сюжетов. Подсказка и источник — фрагмент слова на панихиде по М.В. Юдиной, произнесенного протоиереем Николаем Ведерниковым 18 ноября 2007 в храме Иоанна-воина: «Ее концерты слушало много людей — и простые обыватели, любители музыки, которые радовались, которые чувствовали наслаждение от ее необыкновенной игры; специалисты, которые разбирали ее трактовку, критиковали, чем-то были недовольны. Но мало у кого был слух духовный, слух, который позволяет услышать, что ее исполнение, ее творчество Боговдохновленно, оно целиком проникнуто присутствием Духа Святаго».
Понятно, что могут говорить, вспоминать о Юдиной люди ее круга, питавшиеся тем же хлебом духовным, носители тех же смыслов и ценностей. Но автора этих строк поразили как раз воспоминания обывателей. Вернее, бывших обывателей, ибо встреча с Юдиной кардинально изменила строй их мыслей, пищу ума и сердца.
Среди этих людей был и Валерий Санков. Молодой журналист, внештатный сотрудник газеты «Советская культура», он по заданию редакции в 1968 готовил вместе с «реликвией», игравшей Максиму Горькому, ее воспоминания о великом пролетарском писателе к 100-летию со дня его рождения. В беседах молодому человеку открылся не Горький — автор романа «Мать» или очерка «В.И. Ленин», — а создатель «Жизни Клима Самгина», «трепетная личность, мученик собственной совести». Еще одним открытием стал другой, юдинский мир, который (и это абсолютно ясно из материала) стал и миром автора статьи. Ну, а материал, по иронии судьбы, так и не вышел — Юдина подписала обращение в защиту «Пражской весны» и попала в очередной запретный список.
Единственный маленький минус сборника — как раз стилистическая пестрота материалов. Статьи сборника–1978 написаны с вполне понятной оглядкой. А как хотелось бы, к примеру, услышать сегодняшний голос Алексея Любимова, а не его слова 1975 года: ведь по возрасту, положению в культуре и, конечно, по степени духовного влияния этот музыкант ныне сопоставим с Юдиной. Но отмеченный недостаток, конечно, не снижает впечатление о книге в целом. По ее прочтении (600 с лишним страниц убористого текста) одновременно испытываешь противоположные чувства — насыщения и голода. Книга — завершена, Юдина — бесконечна.
